художник, актёр, режиссёр, сценограф
художник, актёр, режиссёр, сценограф

Биография

Родился в 1967 году в Ленинграде. Учился в Ленинградском художественном училище им. В.А. Серова и Художественной академии им. И.Е. Репина. С 1988 года актер театра «Да-Нет». В 1989 вместе с Вадимом Васильевым и Максимом Исаевым создал Русский инженерный театр «АХЕ».
Как режиссер, художник и актер участвовал в создании спектаклей: «229 неверных движений», «Plug & Play», «Requiem по космосу», «Белая кабина», «Вместо слов» «Всем, чем и К°», «Гобо. Цифровой глоссарий», «Господин Кармен», «Дабл Каспер», «Дарвалдая мондегрином», «Депо гениальных заблуждений», «Каталог героя», «Колы-колыбельная», «Мокрая свадьба», «Па-дражание драматической машине», «Середина черного», «Фауст в кубе. 2360 слов», «Электрическое кабаре», а так же «Заполнение пробелов/Gap Filling» для фестиваля «Политеха» в Москве.
Вместе с М. Диденко в качестве режиссера и актера работал над спектаклем «Непрерывная Кривая». Принимал участие в театральных проектах других театров, среди которых: «Формальный театр», театр В. Полунина, «Театро Ди Капуа» и Протеатральное объединение «The Drystone» в Санкт-Петербурге, «Laantaren Theatre» в Роттердаме, «Toihous» в Зальцбурге, «Project Teatr» в Германии, театр «Derevo», Санкт-Петербург–Дрезден.
В качестве художника участвовал в постановке мюзикла «Ленька Пантелеев» в ТЮЗе им. А.А. Брянцева в Санкт-Петербурге. Как сценограф и художник по свету – в постановке спектакля «Идиот» по Ф. Достоевскому в Театре Наций.
Работает в кино как режиссер и актер, как художник участвует в выставках, инсталляциях, перформансах, занимается иллюстрацией.

Автобиография

Павел О. Семченко (1967) уже в детстве много где побывал. Так, школьные годы прошли и в Ленинграде, и в Киришах, и в Братиславе. Обилие впечатлений и природная способность к запоминанию семизначных цифр толкали юношу к разного рода авантюрам, пока в 1988 году не произошло знакомство с Борисом Ю. Понизовским, ярчайшим мистификатором и теоретиком театра 70-х – 80-х годов. Пару лет Павел О. Семченко считал себя актером театра «ДаНет», не оставляя, впрочем, занятия живописью, – до тех пор, пока вместе с В. Васильевым и М. Исаевым не создал группу «АХЕ». С этого момента все творческие реализации так или иначе связаны с «АХЕ». Причём спектр этих реализаций удивительно широк: инсталляции, фильмы, перформансы, выставки, иллюстрации и даже танец.
Активность «АХЕ» с 1996 года плавно сместилась в сторону театра, и Павел О. Семченко в составе группы побывал практически на всех крупных фестивалях России и Европы.

Прямая речь

Из интервью для сборника «Параллелошар», 2010 год.

Павел, как и когда начиналась твоя творческая жизнь?

Я с глубокого детства мечтал быть художником-мультипликатором. Еще в детском саду у нас были книжки по мотивам разных мультфильмов. Особенно популярна была книжка про хоккеистов: там были добрые, вроде русские, и такие недобрые, вроде как из Канады. И очень популярно было перерисовывать картинки из этих книжек. Это перерисовывание в дальнейшем вылилось в пятерки по рисованию в школе, занятия в художественных кружках во всяких дворцах культуры, потом я поступил в СХШ в Ленинграде. Поучился, был выгнан за неуспеваемость. Потом посещал различные подготовительные курсы в Серовском, Мухинском училищах. Потом служба в армии, удар мордой об забор… реальность, перестройка, взрыв свободы и неслучайное столкновение с великим Борисом Понизовским, философом, мистификатором, гениальным собеседником. Он декларировал, что он режиссер театра, хотя в то же время называл себя «зритель на зарплате»; говорил, что режиссерская работа заключается в том, чтобы сидеть в первом ряду и быть первым зрителем, высматривать, репетировать, взаимодействовать с автором и актером, а ни в коей мере не диктовать что-либо. Он был эпицентром вращения всей авангардной андеграундной питерской тусовки начиная с 1960–1970-х годов. Через него я познакомился с большим кругом идей, материалов, книг, картин; он был источник знаний, ключик, открывший мне возможность понимания, что такое творческий процесс. Как будто фонтан, нарыв прорвало. Тогда все это было так радужно: все двери открылись, волны свободы. В это же время мы очутились на «Пушкинской-10», потому что театр Бориса Понизовского перемещался по городу: то в каком-то молодежном культурном центре играли, то в ПТУ, то в общежитии. Было много точек базирования, пока наконец мы не захватили квартиру на «Пушкинской-10».

А до Пушкинской у тебя была своя мастерская?

Своей не было, только внутри театра «ДаНет». В тех местах, где мы кочевали, были маленькие комнатки у каждого. Театр «ДаНет» звался еще «Место драматического актера, предмета и куклы»; там мы сами делали декорации, кукол.

Что для тебя сейчас значит арт-центр «Пушкинская-10»?

С одной стороны, это история. С другой стороны, это моя профессиональная мастерская. То есть театр, группа «АХЕ» — это коллективное творчество, подразумевающее некую демократию, что иногда очень хорошо, а иногда — не очень хорошо, потому что все мы — индивидуалисты, эгоисты и все прочее; эти моменты наслаиваются друг на друга, много времени уходит на дискуссии, отстаивание мнения. А вот мастерская — это лекарство для индивидуалиста, место, где ты можешь отгородиться, закрыться, защелкнуть все форточки.

Происходили какие-нибудь интересные случаи с тобой на «Пушкинской-10»?

Не совсем на «Пушкинской». Был выезд театра «ДаНет» в Выборг: это было какое-то уличное выступление, и мне из бракованного фальшфейера вылетел кусок вещества горящего. Он упал мне на макушку, точно в чакру и выжег луночку. Возможно, это был один из толчков к творческой деятельности, так как тогда я еще был молодым человеком, не знал, чего хочу. Впрочем, сомнения остаются и по сию пору: шагнуть в ту или иную сторону… Были всякие истории с электричеством. Когда дом был отключен от всех коммуникаций, вдруг находились какие-то провода, которые излучали энергию, а в мастерской, где издавался детский журнал «Топ-шлёп», всегда в таких случаях почему-то был газ.

Расскажи, кто из мастеров повлиял на твое творчество?

Малевич, Клее, Флоренский, Миро…

Как ты определяешь направление в искусстве, в котором работаешь?

Мой коллега Максим (Исаев. — Прим. автора.) назвал это однажды метареализмом. В общем-то, это фигуративное искусство.

Есть ли твои работы в коллекциях каких-либо музеев?

Есть, но больше в частных собраниях.

В чем актуальность твоего творчества для современной зрительской аудитории?

Мне кажется, то, что создается в эту секунду, в этот день, в этот час, то и является актуальным. Актуальность в том, что это создано мной и сейчас.

А над чем ты работаешь сейчас?

Сейчас у меня возникла такая работа сольная: «Подражание драматической машине». Я уже ее сделал, но чувствую, что нужно доработать, поэтому у нее еще будет продолжение. Также мы начали активно сотрудничать с Владимиром Волковым: работа по произведениям Пушкина, Языкова, называется «Вместо слов». Будет еще работа, связанная с разными способами извлечения звука. Визуально-инсталляционный проект. Есть несколько заказов на пейзажи и натюрморты. На свободное творчество, к сожалению, не хватает времени. Работая в театре, отвечаешь не только за себя, но и за партнеров, коллег, у нас очень серьезный график гастролей, физически времени не хватает, хотя очень этого хочется.

Ты много гастролируешь с театром «АХЕ». Отличается чем-нибудь жизнь художника за границей и у нас?

Там есть категория художников, которые попадают под благодатную государственную опеку, получают большое количество грантов. Такая система дает определенную уверенность в завтрашнем дне, хотя, может, это и иллюзия. Хотя есть, конечно, и категория художников вообще независимых. Там больше рынок, присутствует такое явление, как мода на искусство, мода на определенную эстетику, к тому же количество зрителей-потребителей и авторов-исполнителей больше. Может быть, влияют энергетические потоки, деньги — это многоярусный процесс, сложный. У нас же искусство более независимое, чистое, но в то же время вялое, ничто не стимулирует энергию пробивания, поиска, даже какой-то агрессии, в хорошем смысле. Историческая ситуация в двух столицах — Москве и Питере, непростая: с одной стороны, разделенность, с другой — некая конкуренция, постоянная оглядка; в то же время перетекание из одной точки в другую не только художников, но и денег и способов выражения.

Можешь ли ты дать ключ к пониманию, разгадыванию твоих театральных работ?

Открыть все органы восприятия, наблюдения, слуха, зрения, обоняния, обаяния и внимать. На самом деле декларируют давно, что зритель — соавтор; вот и мы опираемся на его опыт, который у любого человека есть, огромное количество подсознания, его фантазию, то есть материалы, которые он использует. Не то чтобы мы его провоцируем, но показываем некие рамочки, в которые зритель уже сам вкладывает личные краски, свои палитры. Не нужно воспринимать это как некий мессидж или историю. Это работы, которые возбуждают эмоциональные рецепторы и побуждают человека думать, что же это такое. Некоторые начинают рассказывать историю, которую они увидели, причем она четко ложится на сцену, но она очень сильно отличается от нашего внутреннего рисунка, но при этом четко ложится на все сцены — есть какая-то логика. У каждого зрителя своя персональная картина. Поэтому ключ — это ваша собственная фантазия.

Ты любишь читать?

Да, очень. Сейчас я читаю журнал «Популярная механика», в дороге в основном. Недавно я закончил «Мир Софии» Юстейна Гордера и теперь ищу книгу, которую я бы хотел прочитать.

Интервью взяла М. Иванова

Ссылки

Интервью на сайте Sobaka.ru
Интервью на сайте «Экран и сцена»
Интервью на сайте «Бинокль»
Интервю на сайте MaskBook
О выставке «Между двумя»
Википедия

Контакты

Официальный сайт группы AXE
АХЕ Вконтакте