7.08.1950 - 7.11.2024
Биография
Выставки
Собрания
Ссылки
Прямая речь
Галерея
7.08.1950 - 7.11.2024
Родился 7 августа 1950 года в г. Купино Новосибирской области.
1970-1975 гг. — студент художественно-графического факультета Омского государственного педагогического института им. А. М. Горького.
1975-1978 гг. — преподаватель живописи и рисунка в Омском технологическом институте.
1984-1990 гг. — художник Омского комбината по оформлению города.
1989 г. — организатор творческого объединения «Крест» (г. Омск).
1990 г. — переезжает в г. Санкт-Петербург, становится членом гуманитарного фонда «Свободная культура», открывает студию.
1990 г. Новосибирский краеведческий музей
1990 г. Бердский краеведческий музей
1990 г. Галерея «10-10», Ленинград.
1991г. Выставочный зал дирекции музеев Ленинградской области, Санкт-Петербург.
1993 г. Государственная картинная галерея, Новосибирск.
1993 г. Алтайский музей изобразительных и прикладных искусств, Барнаул.
1993 г. Выставочный зал Омской организации Союза Художников России, Омск.
1995 г. Сестрорецкий Центр искусств.
1995 г. Выставка, посвященная 775-летию Александра Невского, Старая Ладога.
1996 г. «Православие на Руси», Государственная картинная галерея, Новосибирск.
1996 г. «Возрождение», галерея «Квадрат», Санкт-Петербург.
1996 г. Выставочный зал «Космос», г. Санкт-Петербург.
1997 г. «Православие на Руси», Государственный историко-краеведческий музей, Омск
1997 г. Первая Рождественская выставка в Михайловском манеже, Санкт-Петербург.
1997 г. «Прелюдия», ресторан бизнес-центра (ул. Гагарина,1), Санкт-Петербург.
1997 г. Выставочный зал дирекции музеев Ленинградской области, Санкт-Петербург.
1997 г. «Православие на Руси», праздник иконы Тихвинской Божьей Матери, архимандритские кельи Тихвинского монастыря.
1997 г. «Путешествие сознания», фьючерсная биржа, Санкт-Петербург.
1997 г. Третья Всероссийская выставка «Православная Русь», Санкт-Петербург.
2003 г. «Генкины сказки», Музей нонконформистского искусства, Санкт-Петербург
2003 г. «Святые, блаженные, новомученики и юродивые Христа ради Санкт-Петербурга и его окрестностей», галерея Инк-клуба, Санкт-Петербург.
2003 г. К 300 летию Санкт-Петербурга «Святые, блаженные и юродивые Христа ради Санкт-Петербурга и его окрестностей» с 2003 по сентябрь 2004:
Музейное агентство. Выставочный зал «Смольный».
Музей истории города Волхова.
Ивангородский музей.
Сланцевский историко-краеведческий музей.
Подпорожский краеведческий музей.
Тихвинский историко-краеведческий музей. Тихвинский монастырь.
Государственный музей «Выборгский замок»
Сосновский художественный музей современного искусства
2005 г. «Генкины сказки». Музей нонконформистского искусства. «Генкины сказки. Как я провел лето». Галерея «Кино-фот-703». Арт-центр Пушкинская-10.
2009 г. «Живая история. Генкины сказки». Генерал-губернаторский дворец, Омск. Ссылка
2015 г. «Геннадий Манжаев. Берегите старого кота. Живопись, графика, ковры, ассамбляж». Омский областной музей изобразительных искусств им. Врубеля. Ссылка
23 апреля — 14 мая 2019 – выставка «Геннадий Манжаев. Тревога. Времена», музей Достоевского
Июль 2019 — Выставка «Времена», исторический парк «Россия – моя история», Омск
14 декабря 2019 – 26 января 2020 – выставка «Времена и Лета», Арт-Лига, Пушкинская 10
Омский областной музей изобразительных искусств им. Врубеля.
Омский государственный историко-краеведческий музей.
Городской музей «Искусство Омска».
Новосибирская государственный художественный музей.
Музейно-выставочный центр Забайкальского края, г. Чита.
Бердский краеведческий музей.
Выставочный зал дирекции Объединения музеев Ленинградской области, Санкт-Петербург.
Музей нонконформистского искусства, Санкт-Петербург.
Омский филиал страховой компании «АСКО».
Сибирская ассоциация внешнеэкономического сотрудничества, г. Омск, Школа № 42.
Рельеф с мозаикой на фасаде «Декоративная композиция». 1988г., 10х12 м, Омск, профилакторий «Коммунальник».
Рельеф с мозаикой «Цветы», 1989 г. 3,5х4,5 м, Омск.
Частные галереи и собрания Австрии, Германии, Дании, Израиля, США, Норвегии, Франции, Японии, России, стран СНГ.
Из интервью для сборника «Параллелошар», 2010 год.
Как бы ты сам определил художественный метод и направление, в котором ты работаешь?
Для меня этот вопрос немного странен, потому что художественный процесс идет изнутри человека. Поэтому я считаю, что направление будете выбирать вы, искусствоведы, а художественный метод — это метод, который подсказывает твоя душа. Допустим, я поехал отдыхать и написал «Генкины сказки», которые обозначил для себя как итог прошедшего лета.
Конечно, это дело не художника — определять направление, в котором он работает, но все-таки… Считаешь ли ты свое творчество связанным с некоторыми, уже существовавшими до тебя традицией или направлением? Или ты сам по себе и именно так себя осознаешь?
Я не делаю для себя такого четкого отбора в осознании того, по какому направлению я двигаюсь и являюсь ли чьим-либо преемником в искусстве или нет. Просто допустимы некоторые ассоциативные моменты. Они совпадают с моими личными настроениями. Поэтому часто получается, что художники в каких-то моментах пересекаются и становятся похожими друг на друга. Если рассматривать разных художников, то между ними можно обнаружить множество родственных связей, не только в творчестве, но и в их жизни.
А скажи, разве ты никогда не думал о том, каким образом твое творчество связано с традициями русского или западного авангарда, или твое восприятие себя далеко от этого?
Нет, почему же, после окончания института я работал в реалистической манере, и мне пророчили большое будущее в этом направлении. Но потом в моей жизни появился художник Владимир Бугаев, авангардист. Он постарался убедить меня в том, что искусство должно быть вечным, а его направленность — духовной. Интересно, что духовность, о которой он говорил, он видел именно в направлениях авангардного искусства. Мы с ним долго общались на эту тему. А потом был выставком в Союзе художников. Я принес туда мои авангардные работы, что явилось шоком для всех, в том числе и для моего преподавателя по рисунку. Произошел скандал, я расстроился и, взяв пастель, уехал на Алтай, начав все с самого начала. Таким образом, сначала я увлекся авангардом, но потом ограничился тем, что взял оттуда только то, что мне нужно.
Ты себя считаешь художником-авангардистом?
Нет, ни в коем случае. В то же время я работаю и не совсем в реалистической манере, а именно в той, которую я называю «условным реализмом». Я не единственный, кто работает в этом направлении, и именно в «условном реализме» выполнены мои первые пастельные работы, к примеру «Утро у голубого озера». В ней можно различить Божественное присутствие, которое ощущается не через образы людей, а через состояние природы. Моей задачей было достижение определенного художественного уровня, в котором бы присутствовало ощущение Бога.
То есть происходит не объективное воспроизведение реальности, а именно его образное отражение?
Да, причем тут играет момент узнавания. В основе «условного реализма» — реальные ощущения, которые перерабатываются в абстрактные образы.
Это стремление приблизиться к Божественной сущности было свойственно твоему творчеству с самого начала? Оно было связано с твоими поисками веры?
Я интересовался разными религиями и считаю себя относительно религиозным человеком. Обращенность к духовному появилась у меня с 1986 года. Я тогда не сразу пришел к православию, но ощущал свою дорогу, щупал ее, постепенно поднимался по лестнице. Ведь чтобы подняться на этаж, нужно подниматься по ступенькам, не пропуская их, — человек не может сразу перепрыгнуть весь марш. Он постепенно поднимается все выше и выше. Я хочу прийти к заветной двери в возрасте 65-ти лет, это моя конечная планка. Сейчас я нахожусь еще в дороге и стремлюсь прийти к ее завершению, к некой точке, за которой меня ждет переход в другой мир.
Через какие художественные этапы ты прошел в поисках своего изобразительного языка?
Начиная с реализма и соцреализма, когда все искусство подчинялось нуждам государства, через авангардизм к условному реализму. Как я уже говорил, он появился в моей жизни именно тогда, когда я уехал на Алтай и начал творить все сначала. Тогда я постарался избавиться от всех привязок к каким-либо известным мне художникам, которым я периодически подражал ранее. Можно сказать, что я всех выкинул из головы. Так появилась моя пастель.
Почему именно в этой технике ты стал работать?
Главным образом, потому что я импульсивный человек и мне нужно работать быстро. Пастель дает именно такую возможность, в отличие от живописи, когда нужно ждать несколько дней, пока все подсохнет. А в это время настроение меняется, мысли оборачиваются уже к другим вещам. Кроме того, пастель весьма доступна, ею работаешь быстро, а потом просто закрепляешь лаком. Эта техника стала моей излюбленной на много лет. Я до сих пор работаю пастелью и думаю, что это будет и до конца. Ведь несмотря на то, что я люблю живопись, она меня немного тормозит, не дает развиваться с такой скоростью, как я хочу.
Геннадий, ты работаешь в таких разных техниках, как графика, живопись, иконописный портрет и резьба по дереву. Чем можно объяснить такое многообразие?
Я считаю, что полезно заниматься всем. Это вносит разнообразие в жизнь и творчество, порождает еще большее желание заниматься искусством. Следовательно, работа становится более плодотворной и насыщенной. Когда занимаешься чем-то одним, наступает момент, когда ты больше не можешь этим заниматься, — наступает пресыщение, и ты чувствуешь себя пустым. Именно в этот момент приходит осознание того, что нужно двигаться дальше.
Как же так получается, что ты приходишь к пустоте, несмотря на то, что уже выбрал то направление, в котором нужно двигаться, если ты уже нашел свою тему, свой язык, знаешь свои техники?
Просто приходит осознание того, что исчерпал себя. Человек нашел себя, усовершенствовал манеру письма, технику, расклад мыслей и так далее. Но это не путь, а застой.
Когда человек не может сделать что-то новое, можно сказать, что стакан выпит. Приходит пустота. Конечно, даже работая в одной технике и совершенствуя именно это мастерство, можно остаться в истории искусств, но это не моя цель. Ведь я делаю свои работы не для вечности, а для себя, для собственного развития, для людей, которые могут найти в них что-то знакомое или притягательное.
В глубине души я, конечно, хочу, чтобы это осталось после меня, ведь творить — это титанический труд, труд, за который я рассчитался своей жизнью, но все же вечность не для меня.
То есть быть художником — значит отречься от всего?
Конечно, для меня это именно так. Я бы не мог творить, будучи связан с семьей, с жизненными проблемами и так далее. Может быть, можно совмещать и семью, и творчество, но это слишком сложно. Несмотря на то, что я долго этого хотел, мне пришлось выбирать путь искусства.
Ты долгое время увлекался философией Востока. Это как-то повлияло на твое творчество?
Да, это увлечение можно проследить по моим работам. Например, в работах 1992 года — влияние Востока. А уже в 1993-м появилась тяга к условному реализму. В то время я занимался йогой и различными духовными исканиями, интересовался религиями, философией, что отразилось в тематике моих работ. Например, «Гибель черных демонов», «Жалоба», «Глаза большой медведицы».
Я слышала об организованной тобой группе «Крест». Что объединяло вошедших туда художников?
Да, я имею отношение к организации этой художественной группы в Омске. Туда входили мои единомышленники в духовном и философском плане. Нужно сказать, что этот проект был уникален и необычен, поскольку художники, входившие в эту группу, творили в совершенно разных изобразительных манерах. Именно эта разнообразная художественная почва, которая существовала в группе, явилась хорошим стимулом для общего роста.
Чему обязано возникновение серии «Генкины сказки»? Расскажи о работах этой серии.
Это целая история. Я тогда работал ночным сторожем, ну и начал рисовать: делал картинки и подписывал их. Эти подписи стали своеобразным дневником-аннотацией к «Генкиным сказкам». А затем эта серия расширилась, поскольку я решил еще поработать над этой темой, развить ее и сделать богаче. «Сказки» — это условное название. Ведь сказки — это и то, что ты говоришь, делаешь и так далее. Эта серия сопровождается книгой, которую я пишу и которая тоже называется «Генкины сказки».
Кроме серии «Генкины сказки» у тебя также имеется и серия работ по «Мастеру и Маргарите».
Да, я был очень вдохновлен этим романом, и по сей день это одно из наиболее любимых мною произведений, я его часто перечитываю. К этой серии относится, например, такая работа, как «Прощание. Вечный приют». Это последний выход, на ней изображены четыре всадника. Сама работа довольно абстрактна, но в основе лежат реальные узнаваемые образы.
А как бы ты сам определил темы своего творчества? Или можно сказать, что ты всю жизнь различными способами и техниками развивал и работал над какой-то одной темой?
Наверное, моей главной задачей и, можно сказать, основной темой было стремление добиться духовности в работах, причем достичь этого разными визуальными и техническими путями.
Каким образом ты пришел к православию? Это связано с твоими национальными корнями, или же это твой самостоятельный духовный выбор?
Интересный вопрос. Наверное, это все-таки связано с моими национальными корнями, поскольку, когда я интересовался Востоком, я чувствовал, что это не мое. Я родился в России, и соответственно я — православный человек. Эта вера показалась мне чище, поскольку восточная философия, как мне кажется, — это ключи к любому замку, а христианство подобного не позволяет, там есть Дух Святой. Мои духовные поиски были своеобразной проверкой веры, и я проверил и в какой-то момент понял, что она есть.
А каким образом выбор веры повлиял на твое творчество?
Когда я уже утвердился в выборе, это, несомненно, повлияло и на мое творчество, которое стало больше тяготеть к религиозности. Именно в этот момент появились иконописные работы.
Скажи, перед тем, как заняться иконописью, ты изучал русскую иконописную традицию?
Несомненно. Я был знаком с творчеством Феофана Грека и Андрея Рублева. Этому я обучался четыре года еще в институте. Хотя специально для себя приемов не изучал, но я знал, как кладется грунт, как делаются краски, то есть традиционную технику иконописи я освоил.
Меня даже как-то приглашали работать в Александро-Невскую лавру, но меня не устроили жестко поставленные условия, касающиеся канонической живописи. Дело в том, что рамки канона для меня тесны, я хочу свободно решать некоторые композиционные моменты. Ведь я художник, а не иконописец, и в моих работах должна присутствовать некоторая творческая свобода, даже если я занимаюсь иконописной живописью.
Я не чистый исполнитель, мне интересно самому заниматься некоторой художественной подборкой и выбирать метод работы.
Можно ли говорить об авторском каноне в твоей религиозной живописи, или каждый раз в работах появляется нечто новое?
Наверное, все-таки личного канона нет. Таковыми могут быть только мои образы, а техника может варьироваться в допустимых пределах. С другой стороны, в религиозном искусстве, даже при наличии творческого момента, должно существовать приближение к иконе. Поэтому я считаю, что абстрактные работы не могут называться иконописными. Я считаю, что это грех, ведь у каждой религии есть некоторая основа, которую не стоит искажать. Таким образом, мое религиозное искусство совпадает с моими внутренними религиозными представлениями и принципами, духовными законами и не отходит от них. В то же время в его основе лежит личностное понимание Божественной сущности. Гротесковый вариант в иконописных работах неприемлем.
Лики многих изображенных тобой святых как бы затуманены. С чем это связано?
Это вопрос очень интересный. Наверное, дело в том, как мы смотрим на вещи. Если мы рассматриваем их слишком близко, то мы можем ничего существенного и не увидеть. Издали создается более цельный образ, поскольку не мешает присутствие множества деталей.
Так и художник делает для себя некоторый естественный отбор, который позволяет лучше проникнуть в суть вещей. Детали отвлекают от изображения, мешают понять смысл, отвлекают зрителя и обращают его сознание в другую сторону.
Задача художника — найти главные точки, сделать необходимые акценты, например на глазах, и сделать их ярче, а остальные вещи ослабить, образно говоря, замазать.
Ты говорил, что считаешь себя религиозным художником. Эта религиозность присутствует только в иконописных работах, или она пронизывает все твое творчество?
Безусловно. Тот факт, что я считаю себя религиозным художником, вовсе не принуждает меня писать только на религиозные темы, ведь я подвержен различным настроениям и увлекаюсь многими темами, и периодически это призывает меня излить душу на холсте или бумаге. Но в любом случае во все эти многосторонние и многогранные произведения я стараюсь вносить определенную чистоту духовного, Божественного происхождения.
Графика
Живопись
Коллажи
Пастель
Резьба
Скульптура
Выжигание на холсте
Гипсовые тарелки
Лоскутное шитьё
Скульптура малых форм
Выставочный зал
Мастерская
Поэзия и проза