Художник
Художник

Биография

Роланд Шаламберидзе родился в 1958 году в г. Кутаиси ГССР. Работает как художник абстракционист-концептуалист, мастер перформанса, инсталляций, звукового искусства и видео-арта. Свой творческий путь начал с успешных опытов в области фигуративной живописи, но в итоге посвятил себя абстрактному экспрессионизму и концептуализму. С 1996 по 2001 год живёт в Германии, затем Нью-Йорке, много работает, испытывает воздействие разнообразных художественных идей. В 2000 году художник окончательно возвращается в Санкт-Петербург практикует смешение техник и материалов, соединение живописи, фотографии, коллажа, ассамбляжа, не останавливаясь на достигнутом, поскольку убежден, что «Постоянство — гибель для художника». В настоящее время работает в мастерской арт-центра «Пушкинская 10», а также в своей мастерской в Тбилиси.

Творческий метод

Описание внутреннего мира через то или иное средство самовыражения в искусстве и доведение их до абсурда есть мой стиль и принцип. Стремясь выйти в новые пространства и формы, я отказался от правил «дорожного движения» в искусстве. Поэтоу мне интересно изотерическое состояние самого себя, посмотреть и осознать себя в необычных обстановках, пространстве новых чувств и действий. Я думаю, что именно там есть кристально честное отношение к создаваемому и результат есть абсолютно искренний и натуральный. Я есть я, но что такое реальность? Как достичь его? Спрашиваю себя и отвечаю так:

1. Чтобы избавиться от лишних форм, нужно избавиться от лишнего времени.

2. Очень легко быть другим, очень трудно, но гениально быть таким, каким ты есть.

3. Равномерность — гибель для Художника.

Поставить все вниз головой — это уже значит, ты на правильном пути.

Роланд Шаламберидзе

Выставки

Персональные выставки

2010 Al Gallery, Санкт-Петербург, Россия.
2010 Галерея Didi, Санкт-Петербург, Россия.
2010 Галерея d’Art AU9, Касабланка, Марокко.
2009 Галерея Didi, Санкт-Петербург, Россия.
2008 Галерея d’Art AU9, Касабланка, Марокко.
2007 Большой зал выставочного центра Санкт-Петербургского союза художников России, Санкт-Петербург, Россия.
2005 Галерея Didi, Санкт-Петербург, Россия.
2005 Индустриальный ангар 1300 кв. м. Санкт-Петербург, Россия.
2002 Галерея Art&You. Санкт-Петербург, Россия.
2001 ЛДМ. Попова 48, Санкт-Петербург, Россия.
2000 «Полигон», Культурный центр «Пушкинская, 10» Санкт-Петербург, Россия.
2000 Студия «SHAL» 511, Культурный центр «Пушкинская, 10», Санкт-Петербург, Россия.
2000 Joseph Lloyd Design Center, West 41 Street & 1st Avenue, Нью-Йорк, США.
1999 Citibank, Queens, Нью-Йорк, США.
1996 Студия «SHAL», Пушкинская 10, Санкт-Петербург, Россия.
1995 Компьютерный центр, Копенгаген, Дания.
1994 Галерея 103, Санкт-Петербург, Россия.
1993 Николаевский дворец, Санкт-Петербург, Россия.
1992 Финансовый центр, Тампере, Финляндия.
1992 Галерея 10/10, Санкт-Петербург, Россия.
1991 Выставочный зал New Solyanka , Москва, Россия.
1985 Галерея Д.Какабадзе, Кутаиси, Грузия.

Групповые выставки

2009 ЦВЗ «Манеж», Санкт-Петербург, Россия.
2006 Свет над Лоландом, Копенгаген, Дания.
2006 “Artindex” Этнографический музей, Санкт-Петербург, Россия.
2005 Галерея Katedralen , Скаген , Дания.
2004 ЦВЗ «Манеж», Санкт-Петербург, Россия. Галерея Katedralen , Скаген , Дания.
2003 ЦВЗ «Манеж», Санкт-Петербург, Россия. Галерея Katedralen , Скаген , Дания.
2002 ЦВЗ «Манеж», Санкт-Петербург, Россия.
2001 «Абстракция в России. ХХ век» Русский Государственный музей, Санкт-Петербург, Россия.
1999 Artsforum Gallery, Нью-Йорк, США.
1998 Zalman Gallery, Нью-Йорк, США.
1997 Zalman Gallery, Нью-Йорк, США.
1996 Галерея “Im Anbau” Берлин, Германия . City Hall, Санкт-Петербург, Россия.
1995 Center of New Art, Мюнхен, Германия.
1994 Галерея 103, Санкт-Петербург, Россия. Галерея 21, Санкт-Петербург, Россия.
1992 Второе Биенале Современного искусства , Санкт-Петербург, Россия. Дворец Искусств, Бон, Германия.
1991 Первое Биенале Современного искусства , Санкт-Петербург, Россия. Academy of Modern Cinema, Париж, Франция.

Поэзия

Роланд Шаламберидзе

* * *
Неожиданно ночью рассвело, Наступил день,
Стало то день, то ночь.
Вагон лысых,
Вагон волосатых, Пишут стихи, пьют вино А хают женщин…
Горит свечка, Снег идет, Зачем все это?
***
Сижу в водяном кресле, Пью сок желтого апельсина И смеюсь, как во сне.
Сижу в водяном кресле Свободный от себя, Пустой, как пустота.
***
Ночной нежный луч,
Одинокое мигание светлячков, Оркестр кузнечиков ночной.
Сижу на берегу озера
И смотрю на его безморщинистую Гладкую поверхность.
Бегемот мой, глуп и беззуб,
Соскучился без тебя.
Хочу, чтобы ты упал сейчас с неба в озеро И разрушил эту необычную тишину.
Ночной синий луч,
Одинокое мигание светлячков, Оркестр кузнечиков ночной.

Видео

Прямая речь

Как начиналась твоя творческая жизнь?

Хороший вопрос. Надо хорошо ответить (смеется). Я бы не сказал, что началось все внезапно, наверняка моя творческая жизнь началась уже с самого рождения, постепенно и плавно переходя из одной области в другую.

Где она началась?

В Грузии, тогда еще бывшем СССР. В Кутаиси, где я родился. Ну и конечно, параллельно в Тбилиси.

Ты где-нибудь учился?

Сначала художественные школы, затем курсы, но ни одно из этих учебных заведений я не закончил… Брал частные уроки у известных, заслуженных художников при Академии художеств в Тбилиси. Была интересная история, почему я оттуда ушел. Один преподаватель, глядя на мои работы, сказал мне: «Парень, ты откуда?»—«Из Кутаиси».—«Я тоже из Кутаиси. Море рядом. Уходи отсюда. Тебя здесь большему, чем ты уже умеешь, не научат». Только через два года до меня дошло, что он имел в виду, и я совершенно согласился с ним.

А как ты в Питер попал?

Я попал в Питер в 1987 году. Мой друг, известный художник-абстракционист, который живет сейчас в Испании, Бадри Ломсианидзе, пригласил меня в гости. Это время стало для меня очень полезным. Здесь я получил информацию более обширную, чем мог бы получить в Грузии, кроме, конечно, грузинских концептуалистов. И я решил остаться. Приехал в следующий раз совершенно без денег, и тогда уже попал на «Пушкинскую».

Как это произошло?

У меня с собой в кармане было две небольших работы, маленькие деревянные бруски, когда я первый раз пришел сюда и встретил Игоря Орлова, которого попросил помочь мне продать эти работы хоть за десять
рублей. В итоге кто-то действительно купил эти мои работы.

То есть ты примерно с самого начала на Пушкинской?

Да, примерно с 1988–1989 года.

 А до этого у тебя была мастерская?

Да, до «Пушкинской» я работал в мастерской на Васильевском, там работало несколько художников. До этого еще одну мастерскую на площади Труда мы снимали вместе с Бадри.

В те годы, до Пушкинской, ты уже выставлялся где-нибудь в Питере?

До «Пушкинской» я где-то выставлялся, но персональной выставки у меня не было. Первая персональная у меня была в Москве в 1991 году.

Когда ты приехал на Пушкинскую и увидел здесь разнообразную художественную жизнь, ты уже представлял себе, что строится культурный центр?

Я, честно говоря, интуитивно чувствовал, что что-то создается… Потому что здесь тогда сконцентрировалось, на мой взгляд, мощнейшее движение, которое не могло долго существовать хаотически.

А что бы ты мог сказать о своем персональном вкладе в дело строительства арт-центра?

Думаю, мой вклад весьма существенен, а как же по-другому… (смеется).

Напомни, пожалуйста, ты же уезжал в Европу в какой-то период.

Да, это было в 1992 году. Мы — Марта Волкова, Григорий Майопис, Бадри и я — делали выставку в
Париже в Киноакадемии современного искусства. Это была первая наша серьезная выставка за рубежом. А уже после 1996 года я уехал надолго в Германию, в Мюнхен. Там я сотрудничал с некоммерческой галереей «Dogmar Bheringer Gallery» под Мюнхеном.

А в Америке ты сколько прожил?

Пять лет. С 1996-го по 2001-й.

Что тебе дало посещение Европы, Америки? Какие изменения произошли у тебя в творчестве после этого?

Вообще посещение других мест, на мой взгляд, для художника очень важно. Я лично все время питаюсь новой информацией, где бы я ни находился. Ощущаю себя поролоном, впитывающим все это.

И как на тебя лично и на твое творчество это влияет?

Происходит смена эзотерического пространства, мышления, в котором я существую и работаю. Современное искусство Европы в свое время оказало очень большое влияние на меня.

Что дала тебе Америка? После пяти лет многие уже не могут вернуться обратно. Там ведь очень развито современное искусство, по сравнению с Россией, и ты уже успел получить грин-карту.

Я много там работал, делал перформансы, инсталляции, занимался музыкой. Довольно быстро получил грин-карту как специалист по современному искусству.

И все же почему ты все-таки принял решение вернуться в Россию?

Для меня сложно было привыкнуть к той жизни, поменять питерскую жизнь на американскую. Здесь у меня оставалось много друзей. С одной стороны, вроде бы — какая разница, где самовыражаться. Но для меня оказалось важным вернуться в это пространство, на «Пушкинскую-10», потому что я чувствовал себя здесь своим.

 То есть в итоге для тебя здесь оказалось больше возможностей для творчества?

Да, так оказалось.

А когда ты вернулся из Америки, это ведь уже была «новая» Пушкинская, после ремонта?

Да, новая.

То есть ты имел возможность работать и на «старой» Пушкинской, и на «новой». А какое из состояний было более подходящим тебе для творчества — на «старой Пушке», когда это место было еще художественным сквотом, или на новой, когда все упорядочилось и сквот превратился в культурный центр современного искусства?

Не знаю. Я бы не стал так оценивать: когда было лучше или хуже. Во всем есть свои закономерности. И там, и там были свои особенности. Сейчас по внешним условиям, комфорту в центре и в мастерских, конечно, лучше, а тогда была совершенно иная ситуация: все происходило спонтанно, странно, но каждый художник работал тогда, как мне кажется, на пределе своих экзистенциальных и художественных возможностей. Такой стиль близок моему искусству. Поэтому это то, что для меня было ценно в то время. Все было взрывоопасно. А активность для меня — это самое главное. И тогда я был активным, и сейчас активный — вне зависимости от условий.

Вспоминая жизнь на Пушкинской, можешь ли ты рассказать какие-либо интересные случаи — смешные, страшные или, может быть, казусные, которые происходили здесь с тобой?

Да, бывало всякое. Вот, например, однажды ко мне на приехала одна моя подруга из Нью-Йорка и привезла оттуда ЛСД. Как все великие музыканты и художники, время от времени использовавшие этот наркотик в поисках новых горизонтов сознания, я должен был попробовать приобщиться к этому опыту. Однако в первый раз я переборщил, приняв слишком большую дозу… (Хотелось бы попросить молодежь не повторять мой опыт — это слишком индивидуально и весьма опасно!) После этого я увидел свое тело лежащим в моей мастерской, и тогда я подумал, что смерть — это ведь совсем не страшно, подобно тому, как отрезать у себя ногти. Единственное, за что я стал переживать, так это за то, что теперь у моих друзей будет много ненужных хлопот с моим телом. Когда я пришел в себя, первое, что я увидел, — это свои работы. И они мне страшно не понравились. Многие я порвал тотчас же. По сравнению с тем, что мне увиделось сверху, когда мое тело лежало внизу, все это показалось мне детским лепетом. Я вышел на улицу и начал кричать некоторым художникам, что я — современный художник, и если они тоже считают себя таковыми, то должны порвать и выбросить все свои работы.

Еще один незабываемый случай с Петром Охтой. Мы ехали на машине от Коли Медведева с Петром Охтой и Бадри. Я сидел за рулем, и, когда мы проезжали мост, мне позвонили и сообщили очень страшную для меня информацию. Это было ужасно, я не знал, что делать, так как нужно было очень срочно добраться до места, а машину я оставить никак не мог. Тогда из машины вышел Петр Охта, встал перед ней, взял в руки разные тряпки и стал разводить все машины, троллейбусы, чтобы они пропустили меня. Это было удивительно — вплоть до Пушкинской время от времени он расчищал мне дорогу, и машины действительно пропускали меня. Это была просто фантастика. Это один из самых запомнившихся мне случаев. А так, конечно, было много всяких интересных историй.

 Как ты сейчас оцениваешь социальное и культурное значение нашего центра в рамках города, страны?

Я думаю, что это место еще не до конца оценено, изучено и проанализировано. Вероятно, это дело будущего. Замечательно, что центр продолжает существовать и развиваться как живой организм. И слава Богу. Несомненно, он имеет огромное значение для города, об этом и нечего говорить.

Он достаточно широко известен или это все-таки узкие круги людей, вращающихся в современном искусстве?

Несомненно, широко известно, но мне бы лично хотелось, чтобы оно было известно гораздо большему кругу людей.

Ну, то, что хотелось бы, — это понятно. А вот что для этого нужно делать — вот это сложный вопрос. А скажи, пожалуйста, кроме «Свободной культуры», ты являешься членом какого-либо творческого союза?

Я являлся членом Ассоциации современного экспериментального искусства, которую создали мои друзья в Америке. У организации не было официального статуса, туда входили разные люди — художники, музыканты, занимающиеся экспериментом в искусстве.

А здесь ты не являлся и не являешься членом других организаций?

Нет.

 Можешь ли ты рассказать, над чем ты работаешь сейчас? Я знаю, что у тебя сейчас сложный, но плодотворный период.

Я готовлю персональную выставку, которая будет проходить в Большом выставочном зале Союза художников, и откроется она 29 августа 2007 года. Я довольно много уже работаю над этим проектом, но есть вещи, которые пока еще никому не показываю.

А этот проект уже имеет какое-то название, концепцию?

Да. Одно из возможных названий — «Семь элементов и физическое тело человека, или Письма к Богу». Это будет выставка актуального искусства, все работы которой будут выполнены из экспериментальных материалов — из абсолютно необычных материалов.

А как ты сам считаешь, твое творчество в данный момент является актуальным для зрительской аудитории?

Любой художник считает свое творчество актуальным… (смеется)

Сейчас просто слово «актуальный» стало модным, повсеместно употребляемым термином, однако часто искажается настоящий смысл этого понятия применительно к искусству.

Да. Но я действительно считаю, что темы и материалы, с которыми я работаю, — это актуально. Думаю, что те работы, которые я сейчас готовлю к выставке — это и есть самое настоящее актуальное искусство.

Что для тебя значит «Пушкинская-10»?

Как бы сказать точно. Ну это как для птицы — дерево, а для рыбы — море, океан. Вот это для меня она и значит. Это единый организм, с которым связано мое тело, моя жизнь.

 И ты, несомненно, являешься неотъемлемой частью этого организма, как и все мы…